Муравьиное царство

Муравьиное царство в зелёной глуши:
Здесь любого научат, как правильно жить,
Как дышать полной грудью на сильном ветру,
Доверять, открываться, осмысленный труд
Без опаски делить между теми, кто "за".
Мы лежим в круге света, не щуря глаза,
Пахнет дикой малиною, свежей травой
И стрекозы шуршат прямо над головой.
Муравьиное братство зовёт: по камням,
По ручьям ледяным и обветренным пням
Возвращайтесь домой, возвращайтесь в холмы,
Будьте призрачно-дикими, будьте как мы,
Позабудьте усталость, отриньте печаль,
На веснушчатых и загорелых плечах
Уносите лишь то, что под силу тащить,
Что действительно нужно в подзвёздной тиши".
Мы лежим чуть дыша под кустом бузины,
Веря песням и снам муравьиной страны,
И по нам уже нежно овсянки поют
В этом диком, лесном, земляничном Раю.

@темы: послания в бутылке

---

Я бы тебе написала, да не знаю, где ты живешь. Пусть не во всём, что было, проглядывается ложь, только и правда проклюнуться не успела. Наши чувства, как вишни, спели, но цена им была – медный грош.
Я бы тебе позвонила, да забыла, как ты звучишь. Выключила весь свет, выбросила ключи. Мне бы к тебе прижаться, согреться в твоем тепле. Но у тебя другая, а у меня есть плед. И тишина. Такая же, когда ты, улыбаясь, спишь.
Я бы тебя позвала, да за мной не осталось пути, а сквозь мрак в неизвестность кто же захочет идти?! Удружи мне, мой друг, научась не ломаться, а гнуться, чтоб мне было за кем тянуться. Будь, пожалуйста, счастлив и, словно огонь, свети.

@темы: послания в бутылке

---

06.02.2019 в 23:14

Пишет  eleth:

Ромашка (Экзистенциальный комикс)
Очень лень делать всё красиво с превью, поэтому остаток сей философской истории убран под кат

+7

@темы: Пинакотека, чужие мысли, загнутые уголки

---

Гудящие провода, ржавые гаражи,
Поезд в ночи несётся сквозь ледяную пыль.
Мне кажется, мы знакомы уже не одну жизнь,
Только всегда меж нами сумерки да ковыль.
Ты - Господин ветер льдистых отвесных скал,
Несущий со звонким смехом мак и морскую соль,
Сумеешь ли раздобыть то, что всегда искал,
И петь, не храня под сердцем чужую густую боль?
Пойдешь ли за мной болотной обманчивою тропой
Или затопишь в доме светлом своем очаг?
Меж ребер сквозит и тянет с отчаянностью слепой
Всё то, о чем на ветру я вынуждена молчать.
Как бы ни пахло мёдом в руте и резеде,
Как бы за косогором наш ни терялся след,
Ты пробудишься утром в теплом пустом гнезде,
А тень в ковыле мою вздернет заснеженный бересклет.

@темы: послания в бутылке

---

День, когда умирала осень,
Распятая льдом на лужах,
Был пятничен, шумен, несносен
И полон сплетен досужих.
Пришел новый век, но всё было прежним:
Пыльные занавески,
Пустые карманы, запах несвежий,
Критики голос резкий,
Гротескное полное безразличие
Того, кто светлее лета.
Вот так лицемерные нормы приличия
Губят влюбленных поэтов!..
Сминая простыни сырые от пота
Пальцами холодными, как базальт,
30 ноября тысяча девятисотого
В Париже и забвении умер Уайльд.

30.11.18

@темы: послания в бутылке

---

О́диночество и Любовь

В зимний час, когда тихо, пасмурно и свежо,
Я тебя называю своей маленькой госпожой,
Заплетая в кудряшки боярышник и иссоп,
Наблюдая, как по полю носишься колесом.
Ты смешлива и ветрена, наивна и хороша,
Когда дремлешь у ног моих, я забываю дышать,
Когда странствуешь без меня, я забываю есть,
Когда держишь за руку, не помню, зачем я здесь.
Когда плющ зацветает, ветра начинают дуть
И река в лепестках так похожа на Млечный Путь,
Мы во тьме этой дикой купаемся нагишом -
Белый мрамор и белый шёлк.
И над нами шуршат гранатовые сады,
И тебе так неловко меня называть на ты.
Ты вольна быть где хочешь. Иди, если так должна.
Я люблю тебя, помни. И я умею ждать.
---*---
Каждый год я теряю ее, и на гравиевых дорожках
Прорастают нарциссы, как следы её. Понемножку
Я свыкаюсь, что она не моя, что не мне дышит трепетно в спину.
Каждый год мой разбит на две равные половины -
Одиночество и любовь. Но любовь из них та, что больше.

@темы: послания в бутылке, Древние Боги

---

Харон

- Почему в этом царстве одиночества и тоски
У тебя от ужаса ещё не выбелились виски,
И зачем добровольно у пирса, где тишь да гладь,
Сводишь мертвого с нежелающим умирать?
Неужели не хочешь в объятия звездных жриц,
И любить на заре, и следить за полетом птиц?
- Я старик, - отвечал он, - я многое повидал:
Как цветы распускает в свете луны сандал,
Как легко срезают, стоящих к плечу плечо,
Как влюбленные целуются горячо,
Как за ищущим правду и не таящим взгляд
Отправляют вышколенных солдат,
Как с десятой весной у мужчин ломаются голоса,
Как ветрами полнятся белые паруса,
Как возводятся стен пограничные рубежи,
Как копьё сменяют каменные ножи.
Я был весел и молод, стремителен был и зрел,
И до старости делал только лишь что хотел.
Но когда разогрелся в небе костром закат,
Ночь сманила меня, и я не вернусь назад,
Потому что лишь здесь, у подножья большой реки
Мое сердце спокойно, и мысли мои легки,
Потому что надежды живут под пепельной пеной волн,
Потому что уносит мой серебристый чёлн
Всех, кто Времени жадному жертву принес собой,
Чтоб в потоках забвенья умерить их страх и боль,
Чтоб они захотели переродиться вновь.
Потому что именно это и есть любовь.

@темы: послания в бутылке, Древние Боги

---

Похищение_1

О, если б ты ведала, мама, какие сады у него!
Конца им и края не видно, не слышно по моху шагов,
В них тихо деревья лепечут и пахнет медово травой,
В них хочется затеряться от смертных и от богов.
Под черным пронзительным небом в долине звенящей реки
Луга асфоделий печальных, дурманящих маков поля,
Бездонны его аквидуки, балконы дворца высоки,
Листвою и перегноем пахнет нагая земля.
Мне было так страшно и душно, когда его колесница
Неслась, грохоча, по ущельям сквозь срез тектонических плит.
Мелькали событья и лица. О мама, быть может мне снится
И трон золотой в полумраке, и профиль как острый гранит?
Меня обнимал он несмело, целуя подушечки пальцев,
Кружа под цветущей сиренью, свирелью копируя птиц.
Он улыбался печально, а мне так хотелось касаться
Горячих его ладоней, холодных его ключиц.
Не зная ночей и рассветов, не помня друзей солнцеликих,
Гляделась я в глаз его омут да гладила по голове,
И с нежностью нашей взаимной катились в садах его диких
Кровавые зерна граната по белой, как иней, траве.
О, что ты наделала, мама! Теперь не видать мне покоя -
Мне плакать полгода дождями, что станут подземной рекой,
Мне сыпать полгода цветами, чтоб стали они перегноем,
И жечь мне бессмертник, чтоб знал он, что осень недалеко.

@темы: послания в бутылке, Древние Боги

---

Начало

Он кричит: "Я буду отцом всего!"
Он кричит: "Восславьте спасителя своего!"
Он кричит, а я слышу лишь бури вой.
У меня болит голова. Наверное, я живой.
Я гляжу на него, и он кажется мне знаком:
Он похож на отца, только губы измазаны молоком,
А не кровью. Он смеётся, как смеялась когда-то мать.
Он похож на меня. Только мне пришлось умирать.
Начиная войну, он кричит, что мир, безусловно, наш.
Я же вижу раздутое эго, бессмысленный эпатаж
И желание доказать, что живя среди нимф и коз,
Он стал мужественным, как дед, без отца до Отца дорос.
Я шепчу ему: "Брат, послушай, я встану к плечу плечо,
Но, рождённый хранителем, не в силах быть палачом.
В наших венах течет предательство и раздор.
Не пора ль на другом построить свой дом и двор?!"
Он смеётся, но по-чужому, язвительней, холодней,
И мне хочется в темноту, в тишину - до исхода дней.
Пусть для этой войны у подножья слепых небес
Я, растерзанный Временем, не по воле своей воскрес,
Но, не видящий красок глазами первородного мертвеца,
Помогу довести её до логического конца.

@темы: послания в бутылке, Древние Боги

---

Сквозь стрекот цикад, душный запах азалий
И моря шлепки о бока валунов
Клубничные ноты мотив подсказали
Для сладких, как торт, эротических снов.

И ветер так нежно трепал занавески,
Что лунные блики на теплом полу
Скользили друг к другу в движеньях нерезких,
Мутнея и тая в любовном пылу.

Удар за ударом - водою из крана
Наотмашь по каплям расходится мгла.
Прохлада крадётся, светлеет так рано,
Рассвет над водой - огнестрельная рана,
А ткань сновидений тонка, как игла.

Пусть чайки горланят бесстыдно и грубо,
Пусть тает туманов в холмах молоко,
Но лишь бы клубничные сладкие губы
Спускались всё ниже, касаясь легко...

@темы: послания в бутылке

---

О, как хорошо, когда земля горит под ногами.

@темы: обрывки ментальной скрижали

---

Чем больше дел, тем больше становишься обессиленой,
Фрустрируешь, бесишься, "я сделаю это завтра",
Часами смотришь, как небо из серого становится бледно-синим,
Как стрелки бегут и медленно стынет завтрак.
Рабочий режим, умоляю, прости меня,
Но я опять ухожу от тебя по холмам на запад.

@темы: послания в бутылке

---

Струнян

Мои россказни про туннель под холмом сподвигают студентов по обмену сплотиться и выдвинуться в совместный поход одним теплым весенним днем в Струнян, маленькое поселение на берегу Адриатики.
Мы меряем подошвами летних кедов извилистые, покрытые сосновыми иголками тропинки, еще не просохшие в тени, вылезаем на опасные смотровые площадки, чтобы вглядеться в ультрамариновую линию горизонта, спорим, какие из туманных гор словенские, а какие уже итальянские, бредем по каменистой линии берега под самой кромкой утеса. Я захожу в прозрачную воду почти по колено и машу им, сидящим на берегу, рукой: давайте, вода не такая уж и холодная. Но они лишь качают косматыми макушками. Проходит лишь 2 часа нашего походного времени, один член компании откалывается и идет пить пиво, кофе перестает насыщать вены моих компаньонов адреналином. Я говорю им: если пойти по берегу дальше, можно дойти до следующего города - Изолы. Но они думают, что я шучу, и поворачивают на обратный путь. В их нагретых солнцем головах мысли о ближайшей поездке на Корфу и вечерней вечеринке.
На следующие выходные я берусь проводить до ровной той же точки Софию - девочку из Харькова, и по совместительству мою ближайшую подругу в этом забугорье. Сначала идея не привлекает меня - не люблю в кратчайший срок посещать одни и те же места. Для полного удовольствия от города (книги, фильма) мне надо забыть основные эмоции, испытанные при предыдущем контакте. Но я всё равно не могу отказать. Пройдя по тому же живописному маршруту и остановившись на привал на той же прогретой солнцем коряге, я говорю ей, что вот за тем холмом уже виднеется Изола. Как думаешь, спрашивает она меня, реально до нее дойти по берегу. Навигатор говорит, что нет. Да что знает твой навигатор? - щурюсь на солнце я. - Давай попробуем? Давай. И мы идем. Обсуждаем передачи о выживании в диких условиях, исследуем забытый кем-то на пляже апельсин, машем проходящим невдалеке яхтам, шутим, что надо было сначала сохраниться, прежде чем лезть на эти отвесные скалы, перелезаем через каменистые насыпи, хвастая друг перед другом своей растяжкой, загораем в дикой местности, закатав штанины и подложив под голову горячие валуны. И конечно доходим до города.
В магазине я покупаю лоток свежей ароматной клубники, мы переводим дух и обратно идем уже по холмам, мимо чужих оливковых рощ и проросших молодой листвой полей. Чувствую себя хоббитом, - едва слышно говорю я. Еще не покинувшим Шир, - подхватывает София. И я готова рвануть с холма по узкой серпантинистой дорожке, громкой крича. Впервые за полгода вижу человека, знакомого с творчеством Толкина. Пока солнце не садится, мы обсуждаем зарубежную классику, ее экранизации, мечась от Гордости и Предубеждения до Убийства в Восточном экспрессе, и одуванчики окрашивают кант моих белых кроссовок в солнечно-желтый цвет.
Перед входом в холм мы устраиваем привал, сполоснув клубнику водой из фляжки, и со словами "каждая соринка - в животе витаминка" с наслаждением уминаем все полкило. Мне радостно и хорошо. Потому что походы должны быть такими: озорными, с жаждой первооткрытия, со спорами и смехом, чтобы нос шелушился от солнечных поцелуев, а ступни горели, отходив почти 20 км по пересеченной местности.

Дорога туда


Те красные крыши вдалеке, за холмами - Изола


Кадр о том, как сильно я ценю свою жизнь



Дорога обратно

@темы: Странствия, Slovenščina, Фото

---

.

Когда нервы не выдерживают, я отстраняюсь от всех, выключаю телефон, ухожу в долгие прогулки, отменяю встречи. У меня не получается верно распределять энергию, и как еды ближнему своему я положу всегда больше, чем самой себе, так же и с энергией. Ничего не поделаешь.
Брожу по холмам, среди шуршащего сухостоя, перешагивая с одного острого валуна на другой, и думаю: "А вот он подойдет, а вот я ему как отвечу!" и сжимаю кулаки, словно пятилетний ребенок, честное слово, самой смешно. А потом сажусь на высеченные морем в скале ступени и долго-долго смотрю на ультрамариновую линию горизонта. И не думаю ни о чем. И это оказывается приятнее всего на свете.
Каждый раз напарываюсь на чувство, что все от меня чего-то хотят, - как на мертвую еловую ветку. Легче спрятаться, признаться самой себе, что боюсь до чертиков, и уйти в анабиоз до тех самых пор, пока ситуация не решит сама себя. Чаще всего - срабатывает.
Жить на море - значит, совсем потерять чувство времени и полумеру сезонов. Апрель только начался, а у нас уже солнце во всё небо, мороженое на каждом углу и блаженные +15. В такой погоде любые невзгоды кажутся лишь неправильно сложенным пазлом: отвернись, завари себе чаю, переключись на что-то другое. А когда вернешься, картинка сама покажет, где ты ошибся.
А еще (похоже) этой весной, впервые за 22 года, я не буду умирать от заложенности носа, перманентного конъюнктивита и асфиксии - стоило всего лишь сменить климат, и пора всеобщего цветения и благоухания стала мне тоже в радость!

@темы: житейское, Фото

---

Когда в любовных треугольниках все углы тупые,
Круг размыкается изнутри.
Успокой геометрию, пристальней посмотри
И выстрой параллельные прямые

@темы: послания в бутылке

---

я, мужчины и маточная истерия

Новый год начинается с того, что в полвторого Семён отлавливает меня в южных подворотнях Москвы и знакомит со своими друзьями. Я приношу в их теплый дом холодную бутылку джина, а они кормят меня салатами и обнимают от души. В разгар ночера мы стоим с хозяином квартиры на балконе у открытого окна, курим, смотрим в влажное, темное, будто бархатное, небо и говорим - о Боге, о людях, о мироздании, не перебивая, улыбаясь друг другу глазами гораздо искреннее,чем уголками губ. Я нервно и неумело тушу окурки о стеклянную банку из-под кофе, невольно рассыпая мириады мгновенно гаснущих искр. Внутри меня джин, Бог и уверенность, что всё так, как должно быть. Потом мы идем запускать фейерверки, которые принес Семён, я хохочу и глазею, мне будто снова пять. И вся голова моя - в крошках серы.
Утром я просыпаюсь у Семёна, ем его прошлогодние салаты, целую в похмельную щетину и уезжаю домой, на север Города - трезветь и плакать от невыразимой тоски по закончившейся ночи и празднику, будто веселилась в сиде под холмом, а с третьими петухами оказалась между каменных руин, продуваемых ветром, - ненужная и нежеланная.
По возвращении в Словению начинаю делать первые шаги навстречу людям. И это оказывается так просто! То ли и правда, как встретишь Новый Год, так его и проведешь, то ли жизнь в маленьком городе за полгода сделала меня любопытной варварой, доверчивой и жаждущей общения. Не боящейся отказов и косых взглядов.
Начинаю общаться с украинскими девочками, свожу знакомство с иностранными студентами по обмену, разговариваюсь со словенцами. И если осенью, чтобы просто выйти из дома, мне требовалось собрать всю волю в кулак, то сейчас улыбки незнакомцам ничего не стоят.
Я говорю себе: "Ты слишком долго была одна, девочка. Нужно срочно с этим то-то делать". И почти сразу меня находит Марко из Марибора, и так радуется, что я даю ему на 10 лет меньше, чем ему на самом деле есть, что провожает меня до дома и всю дорогу пытается целовать. А я - впиваюсь ногтями в свои ладони до крови и стараюсь убедить себя: "Научись говорить "нет" губам, которые пытаются тебя целовать. Ведь ты больше, чем сумма всех твоих комплексов и одиночества. Ты больше, чем страх навсегда остаться одной". Он говорит: "Выходи за меня замуж - быстрее гражданство получишь!" А у меня сжимается что-то внутри. Там, где у нормальных живых людей - сердце.
Начинаю ходить в бассейн, чтобы поддерживать тело хотя бы в номинальной форме. И в бары - за тем же самым, но для души. И каждый раз как ребенок радуюсь всем тем цветам и приливам, что окружают меня. Что кружат мне голову.
А потом приходит март.
В одном из (двух имеющихся) клубов нахожу себе мальчика на ночь. Оно получается как-то само, как и всё в моей жизни: вот я проставляюсь текилой двум 17-летним девчонкам из украины и флиртую с барменом, вот пьяный хорватский парень учит меня танцевать полонез, наступая мне на ноги и теряя терпение каждый раз, как я делаю поворот не в ту сторону, вот я вытаскиваю на танцпол криповатого бородатого мужчину, весь вечер цедившего единственную бутылку пива и не решавшегося ни к кому подойти, а вот уже отвечаю на страстные объятья некого юноши, имя которого запоминаю лишь через день, когда он находит и добавляет меня в друзья на фейсбуке. К 4 он возвращает меня в Порторож и всё просит номер телефона, но я закономерно не даю. "Если снова увидимся в клубе - значит, судьба. Нет - нет", - щурюсь я, прикасаюсь холодной ладонью к его гладко выбритой, по-девически мягкой щеке и выхожу из машины. Через пару недель мы действительно пересекаемся в клубе, но я лишь весело жму ему руку и исчезаю в толкотне людей.
Потом в моей жизни (почти одновременно) появляются словенец Матьяж (как король, что спит под горой до тех пор, пока его борода не обовьется вокруг стола 9 раз), русофил и огненный балагур, и норвежец Тор (как рыжебородый бог грома, бурь и плодородия). У Матьяжа дома играет Рахманинов и Земфира, в прозрачном контейнере живет огромный черный тарантул, а его девочка из Уфы жарит гречку с луком. Я приезжаю к ним с мускатом, и мы восседаем на балконе, пьем сладкое вино маленькими глотками, курим по кругу терпкую самокрутку и смотрим, как вдалеке, над морем, зарождается гроза, вспарывая небо хлесткими рдяными всполохами. Первый раз я уезжаю от них на самом последнем автобусе.
Как-то в четверг, после дождичка, Тор зовет меня выпить пивка. И сам этот факт возбуждает все извилины моей хтонической фантазии. Мы сближаемся быстро, и так же быстро перегораем. После него моё тело пахнет железом, а на бедрах остаются яркие отпечатки пальцев. Мы всемером уезжаем в Пулу (о которой я непременно должна написать!), где мы с Тором на правах самых старших невольно берем на себя функцию мамы и папы, следим за всеми членами компании и стараемся, чтобы интересы всех были удовлетворены. По ночам я шикаю на него, а он говорит: "Да какая разница? Мне нет до них дела", и я думаю: "А ведь и правда... Почему я должна заботиться об этих малолетних незнакомках с daddy issues больше, чем о себе?!" и отпускаю пошло скрипящую витую спинку кровати.
По приезду обратно я ревную его, постоянно одергивая себя - его вообще-то девчонка в Норвегии ждет. Такая же ебобо, как и он сам, но всё же, всё же... И я каждый день говорю себе - остановись, эти отношения разрушат тебя, но он неловко целует меня в шею, говорит, что никогда прежде не прикасался к такой мягкой коже, и я закрываю глаза. На саму себя. На свое поведение. Не Мьёльнир, конечно, но всё равно ведь хорошо.
И только вчера что-то идет не так. Большой змей внутри меня раскрывает капюшон, впивается в свой собственный хвост. Тобой пользуются, - гадко шипит он. - Как же ты не видишь, что отдаешь гораздо больше, чем получаешь. Немедленно остановись, иначе я тебя укушу.
И я говорю Тору: - Прости, я не приду к вам сегодня. Спасибо за приглашение.
Спускаюсь в бар и заказываю бейлис. И мне становится немного легче.
К концу второго бокала звонит Матьяж. "Что делаешь этим вечером?" "Пью в сомнительной компании" "Приезжай ко мне - пить лучший в мире теран в сомнительной компании меня и моих друзей. Постелю тебе на диване"
И я приезжаю. Перед знакомством со своими друзьями он предупреждает меня: "Один - мой приятель, другой - товарищ. Тот, что товарищ - патологический врун. Будь начеку!" "Мне кажется, я неплохо разбираюсь в людях. Но спасибо за предупреждение"
Мы весь вечер говорим на словенском, и я получаю мириады комплиментов своему произношению и языку. Матьяж иногда переходит на русский, а к концу вечера (и бутылки лучшего в мире терана) даже декламирует Пушкина и Маяковского. Его товарищ Анджэ (похожий на крашенного в черный Лоуренса Фокса) поёт кусок оперы на итальянском сильным поставленным голосом. "Выпендривается!" - отмечает приятель Марин. Матьяж запевает "Подмосковные вечера" и я подхватываю - низко и ностальгически. "Так кто из них врун?" - спрашиваю я позже, пока Матьяж поворачивает в замке ключ. "Черненький" "Никогда бы не подумала!" "А что? Он тебе понравился?!" Но я только смеюсь.
Он действительно стелет мне на диване, но мы еще долго сидим на балконе, добиваем мою пачку московского кента и говорим - о вере и знании, о политике и любви, о путешествиях и планах на будущее.
Вместо пресловутого селфхарма после 25 я переключилась на другие вещи, разрушающие меня и мой организм: алкоголь, табак, заведомо деструктивные отношения. Так ведь проще наказывать себя, недостойную чужой любви, настоящей дружбы, веры.
Из-за алкоголя и табака температура моего тела опять падает до 35, меня начинает бить дрожь, и Матьяж (даже не спросив, в чем дело) укутывает мои плечи теплым одеялом, приносит горячий ромашковый чай. "За что ж ты такой заботливый?" - только и спрашиваю я.
Уезжаю от него в этот раз на самом первом автобусе. Воздух пахнет свежестью и молодой листвой. И мне опять так грустно, словно три месяца назад. Но гораздо светлее, гораздо спокойнее.
Да, ты проснулась в продуваемых ветром руинах.
Но ты ведь знаешь, в следующее полнолуние болотные огни снова поманят тебя за собой.
Просто думай прежде всего о своих собственных чувствах, уважай себя и люби, девочка. И все остальные тоже будут.

@темы: житейское, Slovenščina

---

13.03.2018 в 15:18

Пишет  Jakop:

Пишу диплом на тему славянского стиля в одежде в современности, нужна информация извне.

Прошу пройти небольшой опрос, ж и з н е н н о необходимо, чем развёрнутее Вы ответите, тем будет лучше.

Результаты присылайте в комментарии или мне в умыл!

Вопросы:

1. Ваш возраст.

2. Какой стиль одежды Вы используете в повседневности?

3. Следите ли Вы за современными тенденциями моды?

4. Что для Вас вкладывается в понятие "славянский стиль одежды"?

5. Носите ли Вы какие-либо этнические элементы одежды или аксессуары в повседневности? (например холщовые сумки, обереги-амулеты, шали, платки и т.п.)

6. Хотелось бы Вам увидеть в массмаркете современную романтическую коллекцию одежды по мотивам славянских мифов?

Репосты приветствуются, спасибо!

@темы: чужие мысли

---

Чай

Первый глоток чая – увлажняет губы, второй – заставляет забыть одиночество, третий – исследует внутренность, четвёртый – отодвигает горе, после пятого – готов поспорить с батыром.
Казахская пословица

«9 сентября. 2:45 по московскому времени. Сборка завершена, воспоминания загружены на жесткий диск, за минуту сердечная мышца бесперебойно перекачивает ровно 5 литров крови, репродуктивная система в норме, импульсы, исходящие от нервных окончаний, распознаются теменной долей. Тестовый экземпляр «пробуждается», но через тридцать минут исправной работы отключается. Рассматриваем варианты органического топлива и исправления возникшей проблемы функционирования».

Галина ревет на кухне два часа без остановки. Огромные слезы катятся по ее щекам, оставляя не пересыхающие мокрые дорожки, и, собираясь в одну гигантскую каплю под носом, с всплеском падают в чашку остывшего чая. «Ну, хватит, ну, перестань, прошу тебя, не конец света же, в конце концов! – пытается утешать ее рыжеволосая и обычно веселая соседка по квартире Анна, но всё безуспешно. – Скоро выплачешь все водные ресурсы организма и упадешь замертво сморщенной старухой!»
«Ну и пусть!» – подвывает Галина, но отхлебывает из чашки. Чай немного солоноват.
Галину утром сократили на работе, а после обеда бросил парень. И на работу, и на парня Галина потратила два года своей жизни, отличных два года, надо сказать. Теперь ей 27, она никому не нужный узкопрофессиональный специалист, которого со всеми навыками и знаниями не сможет позволить себе ни одна здравомыслящая московская компания. Да еще и старая дева. Кому она нужна, в таком-то возрасте?! Все её одноклассницы уже детей нянчат! Жалость к себе накрывает с головой, как цунами. В горле – горький ком, от которого ни вдохнуть, не выдохнуть. «Покурим?» – спрашивает Галина и, не вставая с табуретки, дотягивается до окна, дергает крашеную железную ручку, наполняя кухню гудением вечерних пробок и едва ощутимым запахом цветущей под окнами черёмухи. Май в этом году выдался холодным и препаршивым, худший май не её памяти, честное слово. «Знал бы твой отец, в какой паровоз ты превратилась…» – вздыхает Анна и щелкает зажигалкой. «Даже не смей!» – Галина смотрит на нее сосредоточенно и грозно и, не отрывая взгляда, вытирает рукавом нос.

«21 сентября. Полнолуние. 5:05 по московскому времени. Путем продолжительных экспериментов мы нашли необходимое биотопливо. Для функционирования тестовому экземпляру в течение первых тридцати минут после активации необходимо орально получить от 250 до 350 мл крепкого чая, танины и полифенолы запускают стартовый механизм, и биоорганизм из «автопилотного» переходит в активный режим. Попытки увеличить интервал, в который необходимо принять биотопливо, успехом не увенчались. Закодировали в матрицу обязательный прием чая сразу после пробуждения, поставили приоритет чая по отношению к другим напиткам. Продолжаем исследовать реакции тестового экземпляра».

Следующие несколько недель Галина проводит на антидепрессантах и шоколаде. Беда еще в том, что большую часть накопленных денег прямо накануне сокращения она потратила на покупку новенькой машины – насыщенно-зеленого «жука», малогабаритного и малолитражного, о котором мечтала еще со школы. Так что машина у нее теперь есть, а денег на еду нет. Замечательно! Но и отцу говорить ничего не хочется – всё-таки она уже большая девочка и со всеми своими проблемами должна научиться справляться самостоятельно. Не всегда же шиковать, иногда можно и пояс потуже затянуть, сократить походы в кино, например, отказаться от творожных сырков за пятьдесят рублей.
«Поехали со мной на Байкал на летнее солнцестояние! – предлагает как-то утром Анна, кидая в чашку пакетик «черного крупнолистового», идущего в магазине по акции за 20 рублей. – Кинем в багажник твоего замечательного «жука» спальники и термос, остатки денег потратим на бензин, а там будем помогать местному населению за еду, гадать и петь за мелочь. Нам разве много надо? Поехали, Галь, будет весело, обещаю. Всё равно летом работы не найдешь. Вернемся к августу, отдохнувшие, загорелые, и всё у нас с тобой, подруга, будет хорошо!»
Идея неплоха, но Галине не хочется. Ей вообще ничего не хочется. Лежать бы целыми днями в кровати, пить кофе, курить, смотреть боевики и сопливые мелодрамы, отключив телефон и задернув шторы. Всё лето напролет.
«Кто за тобой будет приглядывать всё это время, пока меня не будет? – наседает Анна и отбирает последнюю сигарету. – Отцу хоть позвони. Родной, как-никак, имеет право знать, что ты в тоске. А лучше – сходи в бар, может, мальчика какого склеишь, а может, кассиром устроишься, м? Всё легче будет»
«Я тебя покусаю!»

«31 декабря. 14:58 по московскому времени. Тестовый образец работает идеально, реакции в норме, способен логически мыслить, свободно говорить на четырех языках, принимать самостоятельные решения, тело функционирует на 100% эквивалентно человеческому, регенерация тканей ускорена в два раза, иммунная система работает безотказно. При восьмичасовом анабиозе (не менее 2 раз в неделю) все системы организма обновляются, сбоев в работе не обнаружено. Делает выводы, опираясь на заложенные воспоминания. Демонстрирует эмоциональные отклики на предъявляемые раздражители. По нашему мнению, тестовый образец готов к выведению из лаборатории. Активную стадию проекта объявляю закрытой. Начинаем удаленное пассивное наблюдение. А так как в Петропавловске-Камчатском полночь, тестовый образец отправляется на кухню на готовку оливье. Ура, господа, мы это сделали! Всем спасибо! Конец записи»

Анна уехала одна, автостопом. В Москве пыльно и душно. Интернет отключили, денег не осталось. Галина почти ничего не ест, пьет дешевое вино или жидкую бурду, получающуюся при заварке чайных пакетиков за 20 рублей, занимается сексом с незнакомцами, не оставляя им номера телефона, а по ночам гоняет на «жуке» по полупустым спальным районам на огромной скорости. И почти совсем не спит. Галина чувствует, что умирает, но ничего не может с собой поделать.
Однажды она просыпается на кухонном полу, в окружении грязной посуды и сигаретных бычков, из открытого нараспашку окна по лицу хлещет дождь. Галина не помнит, что было вчера, всё её тело пронизывает боль. Пытается подняться, доползти хотя бы до кровати, но не может пошевелить даже пальцем. Она лежит под дождем на кухонном кафельном полу и не может ни закричать, ни расплакаться. Только беспомощно закрывает и открывает глаза. Через полчаса, как мелодия с зажеванной пленки в старом магнитофоне, в её мозгу начинает крутиться одно только слово – «папа», раз за разом на повторе, с одинаковой скоростью, с одинаковой интонацией. Как неслышимый вой аварийной сирены.
Через три часа он выламывает дверь и вбегает в квартиру. Высокий коренастый мужчина с сединой на висках и в промокшем элегантном костюме. Галина видит, как по грязному половику к ней стремительно приближаются его начищенные ботинки. Он садится рядом с ней на корточки, берет её лицо в свои ладони, но она не чувствует аромата его одеколона, не чувствует тепла его рук. «Ты меня слышишь?!» – спрашивают его большие, всегда чуть улыбающиеся губы. Она не слышит звука его голоса, но он всегда всё произносит очень четко, понять не составляет труда. Она медленно моргает. Он вздыхает очень тяжело, перекладывает одну ладонь ей на затылок, второй уводит подбородок к плечу. Галина слышит хруст и скрежет внутри своей шеи, внутри своего тела. Начинает дышать. Начинает различать звуки. Отец укладывает её на бок, достает лэптоп и что-то быстро печатает. Стирает и набирает снова. Коротко выругивается. «Что там, Айзек?» – доносится из динамика. «Функционирует. Сломала шею. Многие системы дали сбой. Будем чинить. Но самое паршивое знаешь что?» «Что?» «Невозможно отключить сознание и запись памяти» «И что?» «А то, что даже если… когда мы её починим, она будет всё помнить. И этот разговор, и лабораторию, и процесс работы над оболочкой. Понимаешь, всё. Это, естественно, приведет к необратимым последствиям самоидентификации. Всё, отбой, остальное в лаборатории. Подготовь необходимые инструменты. И направь в квартиру ребят из отдела уборки».

К первому июля команда завершила работу по починке тестового образца Г-03.
Когда отец вошел в комнату, оборудованную под больничную палату, Галина посмотрела на него исподлобья и продолжила читать роман. До конца ей оставалась всего пара глав.
«Всё ещё не хочешь меня видеть?»
Она безразлично передернула плечами.
«Поговори со мной. Что не так? Теперь ты знаешь, что ты не такая, как все. Но разве это плохо? – он сел на край кровати, прикоснулся к ее ноге. – Ты чувствуешь одиночество?»
«Я чувствую предательство! – Галина с яростью отбросила книгу, чуть не разбив зеркало на прикроватной тумбочке. – Папочка захотел поиграть в куклы! Нет! Папочка захотел поиграть в Бога! Сколько еще ты создал таких же механических игрушек, как я? Пять? Пятьдесят? А может, вся Москва – биороботы, город машин? А что, иронично, мне нравится!»
Айзек видел, как пульсируют вены у неё на шее, как кровь приливает к ушам и щекам, делая их горячими и пунцовыми, как белеют костяшки пальцев, как расширяются зрачки. Конечно, он был обеспокоен и взволнован не меньше чем она. Но … как же она прекрасна! А главное – все эти эмоции, все эти гнев, негодование, страх – настоящие, не смоделированные, не вложенные в ее эмоциональный код. Но самостоятельно созданные её биологической оболочкой. Невероятно.
«Но знаешь, что бесит меня сильнее всего? Давай, считай это со своего лэптопа! О чем я думаю, а?!»
«Галин, я не знаю, правда. Мы с ребятами смогли создать твое тело, подключить разум, запустить сердце гонять кровь. Я могу посмотреть, как работают твои органы. Могу увидеть, какие эмоции ты испытываешь, потому что твое тело отправляет в мозг соответствующие импульсы. Но я не знаю, о чем ты думаешь, чего хочешь, что тебе снится. Хотя и хотел бы. Что бы ты обо мне ни думала, но я и вправду считаю тебя своей дочерью. И вправду люблю тебя»
«Чушь! Хотя, знаешь что, если действительно любишь меня, скажи, честно-пречестно, сколько мне лет. Нет, не по паспорту, который твоя команда мне нарисовала вместе со свидетельством о рождении. На самом деле – сколько лет я действительно прожила?»
«Два с половиной года»
Галина захлебывается воздухом.
«И это ты называешь любовью, да?! Всё это время ты обманывал меня, ты подменил мою личность, ты!..»
«Не подменил, а создал, – Айзек достал термос с едва теплым чаем, стал медленно отвинчивать крышку. – Послушай, какая разница, родилась ты из утробы женщины или на рабочем столе мужчины? Ты – это ты. Уникальный организм. Самостоятельная личность»
«Да, но только зачем было «убивать» мою несуществующую мать, а вместе с ней и бабушек с дедушками, давать мне безответную влюбленность в тринадцать, издевательства мальчишек в школе, разбитые и гноящиеся коленки от падения с велосипеда, зачем эти алкогольные опьянения до рвоты в летних лагерях, ссоры с однокурсниками и профессорами, поцелуи за гаражами, выпрашивание денег на книги, вместо которых я, якобы, купила мини-юбку, усталость на работе, литературные вечера, катание на лыжах каждую зиму в подмосковном лесу, дни рождения с бантами и Вацлавским тортом?! Ты его сам-то вообще пробовал?! Один гадкий жирный крем и пристающая к зубам карамель!»
И тут Галина расплакалась, горько и беззащитно, размазывая горячие обидные слезы по щекам тыльной стороной ладоней. Айзек пододвинулся ближе, поставил на тумбочку термос и обнял девушку за плечи, прижал к себе. Он гладил её трясущуюся спину, на которой, как лента гор, проступали позвонки, целовал в пушистую душистую макушку и молчал, давая ей время выплакаться и успокоиться. Когда первая, яркая волна эмоций откатила, Айзек заглянул Галине в глаза и тихо сказал: «Люди не могут без воспоминаний – ведь они формируют нашу личность, со всеми её комплексами и стремлениями. Я смоделировал для тебя воспоминания моей матери, которая умерла от рака груди за пять лет до твоего рождения. Её молодость выпала на пятидесятые, твоя – на двухтысячные, так что пришлось кое-что поменять: прогресс и нормы социума не стоят на месте. Ты не похожа на неё, ни внешне, ни характером. Но все эти воспоминания, все эти эмоции – не обман, не выдумка, они настоящие. И мне действительно жаль, что мы пока не можем создать в лабораторных условиях младенца, который мог бы расти и развиваться как человеческий. Нет, Галина, я не Бог. Я всего лишь ученый-мечтатель, не способный к биологическому продолжению собственного рода. Поэтому я и создал тебя. Ты не кукла. Ты девочка, которая сразу родилась взрослой, которая, чтобы жить, должна пить чай и которая никогда не постареет. А сейчас, когда мы всё прояснили, у меня к тебе предложение. Завтра вечером я должен улететь в командировку в Шри-Ланку. Почти на месяц. Полетели со мной. Увидишь джунгли и Адамов мост, научишься собирать чайный лист и кататься на слонах. Что скажешь? За последние два с половиной года мы мало общались. Может, пришло время наверстать упущенное?»
Галина закусила нижнюю губу, несколько раз перевела взгляд с белого одеяла на лицо отца и обратно, а потом кивнула. Кивнула и улыбнулась самым уголком губ.

Девять часов в небе, и восточное побережье острова золотого песка и неуклюжих угловатых скал, белых от влажных туманов, зеленых от диких тропических лесов, встретило их зноем и пахнущим йодом ветром. Первым делом людей с большой земли напоили крепким чаем, рубиновым на цвет и табачным на вкус, ужасно горячим, чтобы приблизить температуру внутри тела к температуре вне его. Галина глазела по сторонам и не могла усидеть на месте: всё трогала, нюхала, рассматривала. Отец вложил в ее голову воспоминания о турах в Чехию и Турцию, в Финляндию и по всему Золотому Кольцу России, музеи и парки, информацию экскурсоводов, а также общее ощущение, что поездки были хорошими и интересными. Но настоящие эмоции команда отца прописать была бессильна. Ни одна высокая технология не в состоянии передать в мозг импульс восторженного трепета при звуках шума океана, бескрайнего, могущественного, прекрасного в своей первобытной необузданности. А еще это чувство невесомости в солнечном сплетении, жуткое и щекотное, будто летишь в ускоряющемся лифте. А еще эту смесь запахов свежезаваренного чая, шафрана и тлеющих благовоний, перезвон ловца ветра, ананасовую кислинку на языке и бессознательную уверенность, что и через двадцать лет почувствуй даже неполную комбинацию этих компонентов, как сразу перенесешься в этот день, но не вспомнишь его, а прочувствуешь – долю секунды, сладкий восторженный вдох между двумя ударами сердца. Но Боги, Боги мои, разве может быть что-то ценнее этого?!
Айзек не говорил дочери, с кем встречается и что обсуждает, а она не спрашивала. По утрам машина с мягкими креслами и мощным кондиционером забирала их и отвозила на фермы и фабрики, отца жарко приветствовали и уводили под локоть, а Галину обступали женщины в ярких сари, надевали ей на голову платок и вели знакомить с местной жизнью, бедной, тяжелой, но удивительной, такой непохожей на жизнь московского офисного работника. «Разве у вас нет чаеуборочной техники, специальных машин?» – спросила как-то Галина старшую из женщин на чайной плантации и сама же укусила себя за губу. Кажется, слово «машина» навсегда останется для нее триггером. «У нас – нет, на другой ферме закупили, но толку мало. Только внимательные женские руки способны отделить сочный молодой побег. Чем больше старых чайных листов, тем ниже качество чая. А мы хотим быть лучшими. Лучшими не только в Цейлоне, но и во всём мире!» Ближе к обеду женщины приносили хопперс – хрустящие лепешки с мягкой сердцевиной, курицу с пряностями и рис в высокую беседку на холме, разливали по пиалам чай и приглашали к столу. После продолжительной работы на свежем воздухе даже жгучую подливку из перца чили и лимона хотелось вылизать до последней капли, а потом под всеобщий смех махать на высунутый язык руками. Работницы говорили, она лучшая белокожая женщина из всех, что им доводилось видеть, и рисовали на ее руках хной узоры защиты и доброй удачи.
К концу второй недели машина отвезла их с отцом на ферму слонов. Первое, что удивило Галину, – отсутствие запаха. Даже в конюшнях бывает не продохнуть, а здесь целые гигантские слоны, и такая чистота! «У слона с погонщиком своя история дружбы, – доверительным тоном поведал Галине загорелый юноша с золотой серьгой в ухе и пиратской повязкой на голове, помогая девушке усесться слону на холку, там, где теплая мощная спина плавно переходит в морщинистую голову, покрытую мохнатой трогательной щетиной. – Погонщик со слоном – друзья навек. Слоны живут примерно 60 лет, чуть меньше чем люди. Мне дали моего слона, когда мне было семь. Я научил его играть на губной гармошке и пускать хоботом фонтаны воды. Ты ведь знаешь, что в дикой природе слоны не плюются, это всё развлечение для туристов. Так что я взрослею вместе со своим слоном. Если мой слон умрет раньше меня, другого я уже не возьму. Как и в случае моей преждевременной кончины у слона не будет другого погонщика. Это как узы брака, только намного крепче»
В последний день их пребывания на Шри-Ланке, когда послеполуденное мягкое солнце снова позволило идти купаться и нежиться в тени длинноногих пальм, Айзек прихватил в баре два пол-литровых чая с ромом и льдом и угнездился на соседнем полотенце, изображавшем полуголого Тони Старка. Галина блаженно приоткрыла один глаз и посмотрела на отца, держа ладонь козырьком. Тот улыбнулся и протянул ей кружку.
«Ты как?»
«Как в раю…»
«Уже решила, что будешь делать по возвращении?»
«Пока об этом не думала. Раньше я так много думала, так часто стремилась всё распланировать, но на самом деле, я поняла, самое ценное – это позволить вещам просто случаться с тобой, получать удовольствие от всего, что ты ощущаешь».
«Больше на меня не сердишься?»
«Нет. Ты подарил мне жизнь. Позволил увидеть этот мир, попробовать его на вкус, повзаимодействовать с ним, может, даже немного его изменить. Когда я узнала, что я не человек, то очень расстроилась и очень испугалась. Потому что мне показалось, что моя жизнь ничего не стоит, это всего лишь дурацкий эксперимент, который можно прервать в любой момент, переписать мою память, дать новую личность, и я буду думать, что прожила 40 лет, а на самом деле – 4 минуты. И все мои предыдущие чувства и желания просто испарятся, как роса»
«Самое забавное, что я точно знаю, что человек, но не раз испытывал те же самые опасения. Ради чего все мы здесь? Ради подтверждения или опровержения какой-то безумной божественной теории? И что бы я ни делал, какую жизнь ни вёл, в любой момент я могу умереть, быть перемещенным в новое тело беспомощного несмышленого младенца, без возможности вспомнить всех тех, кого так страстно любил в прежней жизни, без своих навыков и идей. Что останется от меня прежнего? Только душа, импульс, бегущий от нервных окончаний к нейронам мозга. Но буду ли я всё еще самим собой? Наверное, поэтому я и создал тебя – человека, способного хранить на внутреннем жестком диске воспоминания, ощущения, планы, мечты – всё то, что делает тебя по-настоящему живой. И если что-то вдруг не дай бог случится с твоей биологической оболочкой, мы сможем помочь тебе и в новом теле сохранить свою личность»
«Самое главное – чтобы я всё ещё чувствовала этот мир и себя внутри него так, как я чувствую это сейчас»
«А это, моя дорогая девочка, зависит только от тебя. В некотором смысле, это и есть та самая свобода воли быть тем, кто ты есть, над которой никто кроме тебя самого не властен. Если человек не испытывает чувств, не совершает ошибок – он гораздо большая машина, чем собранный в сарае трактор. Если же существо сгенерировано механически, но любит, страдает, фантазирует, чувствует, оно и есть человек. Ведь главное – не то, что ты по форме, а то, что ты по содержанию. Согласна?»
«Да, – Галина улыбнулась, отпила из кружки и, прищурившись, посмотрела на волнительно-голубую ленту горизонта. – Ты можешь быть кустом ройбуша, но окажешься гораздо большим чаем, чем черный пакетированный за 20 рублей. Слушай, пап, а можно по возвращении в Москву я буду работать в лаборатории, с тобой?»

@темы: Винная и Невинная карты

---

Тишина и пустота
Окружают неспроста.
Значит, хочется протеста,
Значит, нужно больше места,
Чистоты и распорядка,
Больше радости (хоть краткой),
Больше лёгкости движения,
Чтоб случайно отраженье
Не нырнуло в тьму с моста.

@темы: послания в бутылке

---

Мистраль

Мистраль - холодный северо-западный ветер средиземноморского побережья, дующий не больше 3-4 дней в месяц и устанавливающий сухую ясную погоду.

Весенний мистраль несет с собой не только солнечную погоду, но открытие сезона свадеб. Уж не Лукреции ли знать?! Она как местный свадебный фотограф несколько лет назад сама описывала свойства ветров прямо под колонкой с прогнозом погоды в еженедельной газете. А влюбленные парочки конечно же всегда хотят, чтобы их самое главное в жизни торжество прошло идеально. Да и кому захочется в атласном фраке или накрахмаленном платье стоять под проливным дождем и думать не о счастье до гроба, а о том, как поскорее бы смотаться в банкетный зал?
У Лукреции вьющиеся тяжелыми кольцами золотистые волосы и волнительные пухлые губы, всякий мужчина (не только в их романтическом городке, но даже в самом Риме, до которого тут рукой подать) хотел бы назвать ее своей, но у Лукреции свадьбы вызывают исключительно профессиональный коммерческий интерес. Ей нравится смотреть через маленькое окошко фотоаппарата на счастливые лица разнаряженных людей, выхватывать череду фрагментов украшений, детали интерьера, случайные касания, взгляды, позы. Она воспринимает свадебные церемонии как подсознательные театральные представления, где все должно разыгрываться по заданному сценарию, но с идеально продуманной честностью. На свадьбах не бывает лишних людей - у каждого есть своя роль, свое место. Даже у нее.
Приход Мистраля жители городка ждут с упоением: можно будет перестирать все белье, надышаться горьким йодистым запахом моря, сидя с чашечкой утреннего кофе на набережной, флористы распродадут на букеты и бутоньерки все выращенные в теплицах цветы, а трактиры никогда не будут пустовать и безмолвствовать. Их городок стоит прямо на гребне красивого, отполированного ветрами утеса, а в старой церкви фрески и орган 18 века - так что всегда найдутся желающие отпраздновать в этих краях свадьбу.
По старой итальянской традиции, на свадьбе должна присутствовать черная кошка - по поверьям, это несет счастье молодым. Но приезжающие пары редко думают об этом в суматохе свадебной подготовки, оставляя появление усатого представителя фортуны на откуп случаю. Который с радостью и предоставляет Лукреция. Во время оговора условий свадебной фотосессии она аккуратно намекает, что, мол, кота щедро готова предложить своего - в лентах, с бубенчиками, на атласной шлеечке, будете водить его среди деревьев цветущего миндаля, а он будет мурчать у ваших ног и привлекать к вашим будущим семейным отношениям бесконечную удачу. Женихи, как правило, свадебную кутерьму недолюбливают, поэтому стремятся поскорее уладить все формальности и сделать все, как хочет невеста, невестам же отчаянно не хватает максимальной, гротескной, сказочной милоты происходящего, поэтому на кота соглашаются с восторгом. "Единственное, - замечает Лукреция, - Маркус кот породистый и очень любимый, несмотря на то, что я постоянно буду рядом, готова отдать вам его исключительно под вашу ответственность. Если пропадет, придется с вас брать штраф, хотя, конечно, никакие деньги не смогут окупить утрату моего любимца!" И видя некоторое замешательство на лицах клиентов, всегда быстро добавляет: "Но коты - они как дети. Если с ними хочется поиграть, хватаешь веревочку, если за ними нужно прибраться или проследить, - отдаешь их родителям!" Все смеются. Все соглашаются.
И вот приходит заветный день. Городок наполняется процессиями улыбающихся людей, подружки невесты в одинаковых платьях, шушукаются и стреляют глазками в друзей жениха, родители молодых не могут сдержать слез, свидетели нервно репетируют декламацию торжественной речи. Улицы наполняются хаосом и красотой.
Вместе с солнечной погодой мистраль приносит с собой отголоски зимней свежести, как бы предупреждая: ультрамариновое небо и яркие цветы - еще не признак того, что на дворе лето, и если вчера было тепло, еще не значит, что так будет всегда. Но молоды пары слишком волнуются и радуются, чтобы слушать шуршание ветра в покрытых нежно-лиловыми цветами черных голых ветвях. Лукреция крутится вокруг каждого участника церемонии волчком. Ее твердая уверенность, что гостей на свадьбах не бывает - все или главные действующие лица, или второстепенные персонажи, позволила ей стать лучшей в своем ремесле и выпускать воистину замечательные альбомы, в которых со счастливыми лицами и в веселой динамике можно найти каждого участника торжества. Шафер накидывает свой пиджак на плечи смущающейся подружке невесты. Щелк. Дети запускают руки по локоть в коробку с цветочными лепестками. Щелк. Родители жениха танцуют, и ветер игриво подхватывает оборки трех нижних разноцветных юбок матушки. Щелк. Черный кот охотится на первую бабочку, и на фоне белоснежного платья невесты его шубка отливает обсидианом. Щелк. У жениха в волосах - случайно запутавшийся цветочек, но даже с этим цветочком он выглядит собранным и серьезным, хотя в глазах мерцают искорки ничем не прикрытого счастья. Щелк. Лукреция фотографирует и людей, и торт, и капельки влаги на белых бутоньерках, и отражения в разноцветных церковных витражах - и улыбается, будто это ее собственный самый особенный день.
Но вот праздник заканчивается, вечерние сумерки погасили почти все свечи, торт доеден, гости начинают разбредаться. Фотографа можно отпускать заканчивать работу над фотоснимками дома. "Вы все такие чудесные! - улыбается Лукреция. - Но да, мне пора. Прошу вас вернуть моего кота, и я удалюсь". Наступает неловкая пауза. "Да, конечно", - мнутся молодые, несколько людей отправляются за котом, ищут, тихонько зовут, но конечно же не находят - черного кота в густой весенней темноте. "Вы что, его потеряли?!" - горестно опускает уголки губ Лукреция и всплескивает руками так красноречиво, как умеют лишь итальянцы. "Мы же обсуждали с вами этот момент!" "Ох, нам так жаль, так жаль, простите" Лукреция лишь качает головой и цокает языком. Минут через десять один из друзей жениха находит в траве лишь шелковистую шлеечку с лентами и бубенцами. Лукреция тяжело вздыхает. Жених выплачивает штраф за потерю несущего удачу кота. Невеста в качестве извинений приносит лоточек с оставшейся после банкета едой. Лукреция говорит, что ничего страшного, конечно, что поделаешь, деньги и еду, забирает и обещает сделать альбом за неделю.
По дороге домой она привычно забредает к старушке Нэнни - та уже приготовила ей бутылку парного молока с вечерней дойки. Лукреция расплачивается и дарит Нэнни небольшой букет со свадьбы, что стояли в прозрачных вазочках на каждом столе. Молодым уже все равно без надобности - Нэнни же редко дарят цветы. А это делает ее счастливой.
На пороге дома Лукрецию поджидает Маркус, неспешно вылизывая лапки шершавым розовым языком. Где бы он ни оказался, Маркус всегда найдет дорогу домой.
"Хороший мальчик!" - чешет его за ухом Лукреция, и ветер задорно развевает копну ее волос.
Про махинацию свадебного фотографа, конечно же, знает весь городок. Но местные жители испокон веков скептично относятся к приезжим, поэтому даже не пытаются предупредить молодых о том, что кот в конце свадьбы загадочно пропадет. Всегда ведь пропадает.
Все же знают, что мистраль - озорной, коварный ветер, и за приносимую его мягким шагом удачу всегда нужно платить - и звонким смехом, и звонкой монетой.

@темы: Сказанья четырех ветров