Льется путь по хребтам одичавших гор, по сухим ковылям да по перьям седым
Море — это водная пыль, разносимая ветром от разбивающихся о камни безумных волн-камикадзе, что в бешеном бессилии пытаются достать Василя, водрузившего све морщинистое, жилистое и загорелое тело, в одних только рваных на правом колене черных клешеных брюках на остов оставшегося от выбросившегося на берег корабля. Пепел от сигареты, вставленной в длинный мундштук, подхватывают могучие порывы ветра и относят от скал к песчаному пляжу.
Море, мокрое и солено, примет в свои беспокойные объятья ее стройное тело, туго обтянутое белым закрытым купальником.
Море не спеша поедает солнце. Нелепо длинная тень Василя скользит по песку. Большой лохматый Джим уже знает его. Всегда охраняет её вещи, сложенные аккуратной стопочкой на песке. Василь почешет за ухом и уйдет. Ему казалось, что именно такой должна быть его дочь.
Море пахнет солью, рыбой, свежестью, водорослями. Сопровождаемый этими запахами, Василь вернется домой. Оконные рамы с облупившейся белой краской, шаткие лестницы, бельё, дети, соседи на лавочках. Образцовый одесский дворик. В комнате ждет вечерний сумрак и запах книг, как в хорошей библиотеке. Странно лицезреть грубые, в шрамах руки Василя, почёсывающие иногда свинью, вытатуированную на правой ноге каким-то британцем, давно и по пьяни, такие руки и такого Василя, нежно подшивающего тетрадки, склеивающего корешки и плетущего капталы.
Море непредсказуемо вертит жизнью, но остается в ней навсегда.
***
Паренек помчался с корзинкой цветов по адресу, что Василь подсмотрел у пса на ошейнике. Потом будут книжки, кульки орехов или конфет. А потом она не вернется из моря. Станет русалкой. Джим носился по берегу, охрип. Потом исчез.
Василь вернулся в море. Его ялик видели в любой шторм. Безумный старик в обезумевшем, седом от бурунов и пены море. Через год, утром, после бури, Василя выловили рыбаки. Он улыбался. На его щеке был след поцелуя.*
© Мазанов. А. (Македонский)
Море, мокрое и солено, примет в свои беспокойные объятья ее стройное тело, туго обтянутое белым закрытым купальником.
Море не спеша поедает солнце. Нелепо длинная тень Василя скользит по песку. Большой лохматый Джим уже знает его. Всегда охраняет её вещи, сложенные аккуратной стопочкой на песке. Василь почешет за ухом и уйдет. Ему казалось, что именно такой должна быть его дочь.
Море пахнет солью, рыбой, свежестью, водорослями. Сопровождаемый этими запахами, Василь вернется домой. Оконные рамы с облупившейся белой краской, шаткие лестницы, бельё, дети, соседи на лавочках. Образцовый одесский дворик. В комнате ждет вечерний сумрак и запах книг, как в хорошей библиотеке. Странно лицезреть грубые, в шрамах руки Василя, почёсывающие иногда свинью, вытатуированную на правой ноге каким-то британцем, давно и по пьяни, такие руки и такого Василя, нежно подшивающего тетрадки, склеивающего корешки и плетущего капталы.
Море непредсказуемо вертит жизнью, но остается в ней навсегда.
***
Паренек помчался с корзинкой цветов по адресу, что Василь подсмотрел у пса на ошейнике. Потом будут книжки, кульки орехов или конфет. А потом она не вернется из моря. Станет русалкой. Джим носился по берегу, охрип. Потом исчез.
Василь вернулся в море. Его ялик видели в любой шторм. Безумный старик в обезумевшем, седом от бурунов и пены море. Через год, утром, после бури, Василя выловили рыбаки. Он улыбался. На его щеке был след поцелуя.*
© Мазанов. А. (Македонский)