Льется путь по хребтам одичавших гор, по сухим ковылям да по перьям седым
Как же я все таки люблю автобусы. Шины шуршат, пронизанный светом салон покачивается из стороны в сторону, будто маленький корабль, пассажиры в шляпах и пестрых шарфах читают газеты и поверх очков смотрят друг на друга. За раскрытым форзацем окон мелькают обнаженные деревья, шершавый язык дороги, чьи-то дома, в которых горят настежь закрытые окна, горят мягким ровным светом, будто чьи-то души.
Мы так много времени проводим в коробках офисов и квартир, в подземельях метро, в огромных набитых до отказа аудиториях, где через зарешеченную форточку виден лишь маленький кусочек сизого неба. И так мало смотрим на окружающий мир глазами восхищенного подростка. Пока мы маленькие, мы постоянно стремимся скорее вырасти, когда мы уже взрослые, если мы и хотим сбросить десяток лет с сутулых плеч, то лишь для того, что бы выглядеть чуть моложе. А совсем не для того, что бы вспомнить, - каково это было в первый раз целоваться, вплетая дрожащие пальцы в холодную ладонь, стоя лишь вдвоем если не в целом мире, так уж точно в огромном полупустом сонном городе; каково это было ощущать босой ступней зеленую молодую траву, когда она щекочет своей свежестью и упругостью лодыжки; каково это было зажмурившись загадывать желание, а потом терпеливо ловить пролетающие в небе самолеты в "клеточку", сложенную из пальцев; каково это было читать книжки тайком от родителей, закопавшись под подушку и одеяло, держа тусклый фонарик в зубах; каково это было травить страшилки в лагерях и до визга пугать девчонок мохнатыми гусеницами.
С каждым годом рутина всё больше и больше затягивает нас, вынужденные маски серьезности и рационализма всё больше прикипают к некогда смеющимся лицам, законы городской жизни поглощают нас без остатка, смачно чавкнув на прощанье.
А в этих автобусах,неспешно дрейфующих до самых глубоких окраин Москвы, есть какое-то... какая-то ... безыскусность, что ли. В них я снова начинаю ощущать себя так же, как в самые светлые и счастливые моменты моей жизни.
Мы так много времени проводим в коробках офисов и квартир, в подземельях метро, в огромных набитых до отказа аудиториях, где через зарешеченную форточку виден лишь маленький кусочек сизого неба. И так мало смотрим на окружающий мир глазами восхищенного подростка. Пока мы маленькие, мы постоянно стремимся скорее вырасти, когда мы уже взрослые, если мы и хотим сбросить десяток лет с сутулых плеч, то лишь для того, что бы выглядеть чуть моложе. А совсем не для того, что бы вспомнить, - каково это было в первый раз целоваться, вплетая дрожащие пальцы в холодную ладонь, стоя лишь вдвоем если не в целом мире, так уж точно в огромном полупустом сонном городе; каково это было ощущать босой ступней зеленую молодую траву, когда она щекочет своей свежестью и упругостью лодыжки; каково это было зажмурившись загадывать желание, а потом терпеливо ловить пролетающие в небе самолеты в "клеточку", сложенную из пальцев; каково это было читать книжки тайком от родителей, закопавшись под подушку и одеяло, держа тусклый фонарик в зубах; каково это было травить страшилки в лагерях и до визга пугать девчонок мохнатыми гусеницами.
С каждым годом рутина всё больше и больше затягивает нас, вынужденные маски серьезности и рационализма всё больше прикипают к некогда смеющимся лицам, законы городской жизни поглощают нас без остатка, смачно чавкнув на прощанье.
А в этих автобусах,неспешно дрейфующих до самых глубоких окраин Москвы, есть какое-то... какая-то ... безыскусность, что ли. В них я снова начинаю ощущать себя так же, как в самые светлые и счастливые моменты моей жизни.
-
-
18.04.2011 в 21:05пассажиры в шляпах и пестрых шарфах читают газеты и поверх очков смотрят друг на друга.
затем сделалось верное вспоминание-вывод - каким разным может быть видение и восприятие одного и того же. и прежде всего, наверное, соответствующий настрой, восторженное ожидание должны быть внутри.. с ними приходишь.. и получаешь подтверждение)
-
-
19.04.2011 в 13:49Да, мир-то один и тот же, но каждый видит его по-своему. Порой мне начинает казаться, что хуже страны и века просто придумать не могли, и все толкаются, ругаются, склочничают, окружающее кажется таким безысходно серым и унылым. А потом так немного проветришься, внутри что-то отпустит, - и уже все не так бесперспективно, и жить-то тоже оказывается можно.
А если еще этим дядечкам-тетечкам улыбаешься, они тоже потихоньку заряжаются позитивом и, смотришь, уже начинают улыбаться в ответ.