Льется путь по хребтам одичавших гор, по сухим ковылям да по перьям седым
На пересадке Варшавка-Каширка как всегда много народу. Старенькие вагоны, снаружи выглядящие как банка со сгущенкой, изнутри наполнены разноцветной пихающейся массой, вечно суетливой и опаздывающей. Повиснув на поручне левым мизинцем и сплюснувшись под неумолимостью чьих-то рюкзаков, распущенных волос и дутых курток, замечаю в центре площадки интересную парочку. Они стоят друг напротив друга в демисезонных ярких куртках, спрятавшись под капюшоны и обвив друг друга бледными длинными руками. Лица стоящего ко мне спиной я, естественно, не вижу, но второй - определенно юноша лет 15-16, улыбчивый, хотя и с настороженными глазами. И лишь через некоторое время осознаю, что подростки глухонемые. Когда им нужно что-то сообщить друг другу, они нехотя выпутываются из объятий, бурно жестикулируют и часто-часто прикасаются носом к щекам друг друга. Даже невооруженным глазом заметно, что между ними очень тесная связь, что за этим пространством под капюшонами стоит гораздо больше информации и чувств, чем в трехчасовом трепе по телефону или двухтомном романе. Подростки так крепко держатся друг за друга вовсе не оттого, что поездки в московской подземке не отличаются особой плавностью, а оттого, что это стало их единственно возможным мировосприятием. Чем сильнее ты будешь обнимать, тем больше шансов, что ты не потеряешь и не потеряешься в этом мире, где ты лишен привилегии и роскоши "быть как все".
И что бы вокруг ни происходило, главное - смотреть в глаза и не размыкать рук.
И что бы вокруг ни происходило, главное - смотреть в глаза и не размыкать рук.