Льется путь по хребтам одичавших гор, по сухим ковылям да по перьям седым
Аргест - сухой ветер в Греции, дующий с юго-запада (со стороны зимнего захода солнца). Несет ясную погоду.
Он долго не решается нарушить тишину, висящую в пыльном воздухе, густую, словно бузиновый кисель. Сумрачно и прохладно.
Под просторным куполом, заменяющим городу небо, подвешено несколько тисовых и медных полых труб - они хранят Тишину. До срока.
Узкие улицы, мощенные золотом и драгоценными камнями, пусты, ставни и двери из красного дерева плотно заперты. Лишь серебряные деревья тянутся к самому куполу, еле слышно поскрипывая тысячелетними корнями, то распрямляющимися, то скручивающимися кольцами под землей.
Аргест медлит до последнего, пока уже над кромкой купола не начинают тускло вырисовываться созвездия, а за ними - и семь планет, встающих в одну линию. Огромные, призрачно-белесые, они похожи на ледяные глыбы Северного океана, грозящие раздавить своей мощью.
Тогда Аргест просачивается в небольшое круглое отверстие в самой высокой точке купола и обрушивается на висящие в безмолвии деревянные и медные трубы. Он сталкивает их друг с другом, рвет держащие их тончайшие струны, дует изо всей мочи, и под его беснующимся натиском трубы поют тысячью голосов, звенят и гудят на все лады.
Заскрипели дверные петли, захлопали ставни, жители пригоршней крупы высыпали на улицы. Они все проснулись по первому же зову, чтобы увидеть, как раз в тысячу лет планеты выстраиваются в единый вектор, стремящийся к бесконечности. Узенькие улицы расцвечиваются всеми цветами радуги, будто смотришь на мир через калейдоскоп, в воздухе пахнет миртом и вереском, а крошечные цветочки на серебряных деревьях мелодично позвякивают, соприкасаясь от сухого дыхания ветра полупрозрачными лепестками.
Жители запрокидывают головы и с жадностью смотрят на сияющие бархатные небеса, стараясь запомнить каждую звезду, каждое едва уловимое движение планет, каждую искрящуюся вспышку.
Через несколько минут планеты нарушают четкость линии, в которую выстроились, и начинают разлетаться прочь, несколько быстрее, нежели тысячелетие назад. Аргест усмиряет свой пыл, тисово-медная музыка становится все тише, все дальше. И жители, абсолютно счастливые, с восторженными лицами спешно возвращаются в свои дома, ложатся на мягкие моховые постели, натягивают легчайшие одеяла из разноцветных листьев по самые подбородки. И засыпают. Засыпаю еще ровно на тысячу лет.
Тогда Аргест подлетает к каждому дому, к каждой кроватке и целует спящих в плотно сомкнутые мертвенно-бледные губы, в печальные пустые глазницы. Затем он плотно закрывает все ставни, запирает все двери из красного дерева и лишь после этого покидает Город мертвых. Но через тысячу лет он вернется.
пронзительно.
больше ничего не могу сказать
А если серьезно, то огромное спасибо. Твои комментарии очень меня поддерживают
и Город Мёртвых - это было неожиданно, да. Не знаю, почему, но... неожиданно. И очень правильно, одновременно.
спасибо, душа моя)
Прекрасно. Очень подходящая история для столь древнего уголка мира. Не говоря уже о том, что традиционно красиво на все шесть чувств, и пронзительная финальная нота.
И какая же красивая связка между ветрами и планетариями.
И минимализм как раз очень кстати. Просто открывают глаза и смотрят на небо...