Он кричит: "Я буду отцом всего!"
Он кричит: "Восславьте спасителя своего!"
Он кричит, а я слышу лишь бури вой.
У меня болит голова. Наверное, я живой.
Я гляжу на него, и он кажется мне знаком:
Он похож на отца, только губы измазаны молоком,
А не кровью. Он смеётся, как смеялась когда-то мать.
Он похож на меня. Только мне пришлось умирать.
Начиная войну, он кричит, что мир, безусловно, наш.
Я же вижу раздутое эго, бессмысленный эпатаж
И желание доказать, что живя среди нимф и коз,
Он стал мужественным, как дед, без отца до Отца дорос.
Я шепчу ему: "Брат, послушай, я встану к плечу плечо,
Но, рождённый хранителем, не в силах быть палачом.
В наших венах течет предательство и раздор.
Не пора ль на другом построить свой дом и двор?!"
Он смеётся, но по-чужому, язвительней, холодней,
И мне хочется в темноту, в тишину - до исхода дней.
Пусть для этой войны у подножья слепых небес
Я, растерзанный Временем, не по воле своей воскрес,
Но, не видящий красок глазами первородного мертвеца,
Помогу довести её до логического конца.